Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+7°
Boom metrics
Общество9 сентября 2016 22:00

Юлия Хрущева: "Никиту Сергеевича везли на Новодевичье на высокой скорости. Спешили похоронить..."

45 лет назад, 11 сентября 1971-го, не стало одного из самых противоречивых руководителей советского государства Никиты Хрущева. Мы вспоминаем о нем с его внучкой... [аудио]
Никита Хрущев с внучкой Юлией

Никита Хрущев с внучкой Юлией

Фото: РИА Новости

«Мемуары диктовал, но на Запад не передавал»

- Юлия Леонидовна, в отличие от взрослых детей Никиты Сергеевича, вы были ближе к нему…

- Такая близость - она больше была уже после 1964 года.

- А я подумал - вы там, у них в семье, жили, вы Никиту Сергеевича папой называли, хотя на самом деле - его внучка...

- Да, называла. Мой отец погиб в Великую Отечественную, когда ему было 25 лет.

- Сложилось ощущение, что здоровье Никиты Сергеевича подкосило то, что его мемуары вдруг оказались на Западе.

- Это моя версия, которую я за эти годы не пересмотрела. Я часто об этом думаю. У Сергея (сына Хрущева.- А. Г.) - другое мнение.

Нет, отец не мог написать заявление и, как это от него требовали, вообще отказаться от мемуаров, их называли «фальшивкой», - он отмел это предложения. Но он сказал: я мемуары на Запад не передавал.

А у Сергея в его книжке «Пенсионер союзного значения» написано, что отец должен был дать знак для публикации, делал какие-то там манипуляции со шляпами. Если шляпа поднята вверх – то - да, или наоборот. Помню, что я к Сергею приехала и сказала, что этого быть не могло. Потому что не могло быть никогда. Нина Петровна (супруга Никиты Хрущева.- А. Г.) точно про это не знала. У нее было соответствующее отношение вообще к этой публикации, к этим мемуарам.

- Как они могли попасть на Запад? Там же - на даче в Петрово-Дальнем, где жил Никита Сергеевич после отставки, была охрана.

- Охраны было навалом. Вокруг дома была охрана. Сергей давал редактировать эти мемуары Вадиму Трунину – автору сценария «Белорусского вокзала».

- Их выносили с дачи?

- Конечно. Их распечатывала машинистка.

Вообще идея мемуаров принадлежала моему мужу. Никита Сергеевич был очень деятельный человек. Он ходил, фотографировал природу. Выращивал овощи. Читал, конечно. Мой муж его уговорил, даже магнитофон, по-моему, ему достал. Вначале принимал участие. Потому что какие-то тетрадки были у меня и пленка.

Мой муж умер за год до смерти Никиты Сергеевича, в 1970-м. Поэтому мемуарами потом полностью занимался Сергей. Но Никита Сергеевич в основном сам работал. Он ходил и все время их наговаривал. А Сергей у него забирал.

Сергей Хрущев

Сергей Хрущев

Фото: ТАСС

- Гэбэшники знали об этом?

- Я думаю, что и Политбюро, которое неусыпно за отцом следило, тоже все знало.

Кстати, отец, когда собрался писать мемуары, говорил им: дайте мне стенографистку и машинистку, я буду работать над воспоминаниями. Ему не дали. Он тогда сказал: вот они люди неумные. Потому что они могли это все иметь сразу у себя.

- Мемуары вышли на Западе когда?

- Я стараюсь вспомнить... Примерно в конце октября или в ноябре 1970 года была первая информация о том, что они готовятся к публикации в каком-то журнале.

- И как раз тогда у Никиты Сергеевича был сердечный приступ?

- Это мои личные умозаключения, что первый сердечный приступ у отца случился, когда он узнал про это сообщение. И мама мне об этом сказала.

А я о мемуарах узнала от Егора Яковлева, он мне позвонил: нехорошее радио сообщило о том, что на Западе готовятся к печати и к выходу мемуары Хрущева. Я просто сползла по стенке.

У Сергея после этого все забрали, у меня - тоже какие-то мелочи.

- Гэбэшники?

- КГБ, конечно. У машинистки, я думаю, они забрали все вплоть до копирки.

- Никита Сергеевич оклемался после этого...

- Он несколько оклемался, буквально через месяц-другой.

Последний раз он принимал людей в апреле 1971 года. Это был последний его день рождения, было очень много народу. Друзья Сергея приехали, мои друзья...

- Вернемся к мемуарам.

- А дальше где-то было еще одно сообщение, уже, наверное, про книжку. О том, что она вышла. Это было уже летом 1971-го.

- Саму книжку Никита Сергеевич не видел?

- Думаю, что нет.

«Без дела он просто не мог выжить»

- Значит, выходит, все же именно мемуары и шумиха, связанная с их выходом, и подкосили здоровье Никиты Сергеевича...

- Его жизнь и здоровье подкосило безделье, вернее, вынужденное безделье… С точки зрения его самого – пенсия была бездельем. Он был такой очень серьезный трудоголик. Всегда должен был чем-то заниматься. Любил копаться в земле, что-то выращивать... Например - изумительные помидоры!

Отец приехал как-то ко мне на дачу, мы купили ее у одной генеральши, и говорит: у таких людей, как ты, землю надо отбирать. Почему? Потому что за яблонями надо ухаживать. Обрезать. Я говорю: 56 яблонь, ну куда мне? Он говорит: все равно они живые. Прислал мне людей, которые целый день яблони обрезали. У него связи были со специалистами, которые занимались сельским хозяйством, он их продолжал поддерживать.

И его огород в Петрово-Дальнем был для него отдушиной. Это не то, что ему были нужны помидоры, а просто - земля, он землю любил.

За ХХ съезд все были ему благодарны

За ХХ съезд все были ему благодарны

Фото: ТАСС

- А потом у него еще был инфаркт?

- По-моему, инфаркт у него был летом. А дальше он вернулся и был в доме, на даче.

Мама мне рассказывала, что у него в тот год уродился невероятный урожай. И он пошел посмотреть, полюбоваться. И сказал: какая красота, так это все здорово, надо убирать. А потом говорит: нет, приедут все наши, вот им урожай сначала покажу, а потом будем помидоры убирать.

А ночью на них пала страшная роса. И он расстроился. Это был плод его трудов.

- И еще ведь народ к нему ездил...

- Да. В конце августа мы с Сергеем привозили на дачу Женю Евтушенко. Женя мне сказал – я бы съездил. Ну, так многие говорили. Кое-кого я успела к нему привезти... Мишку Шатрова, Романа Кармена... Жалею, что мало. Потому что он с огромным удовольствием общался с людьми и очень много рассказывал. Кстати, и Василий Аксенов мне тоже несколько раз говорил, что, если можешь, отвези меня как-нибудь поздороваться, сказать слова какие-то.

...А при всем при том за ХХ съезд все были ему благодарны.

«Мама сказала – подойди к отцу, он еще теплый»

- ...Извините - давайте вспомним 11 сентября 1971-го. Я так понял, Никита Сергеевич незадолго перед этим снова попал в больницу с инфарктом...

- Да... У меня дочка как раз пошла в первый класс. Ей Никита Сергеевич позвонил - поздравил с таким новым этапом в жизни.

А 11 сентября я пошла на родительское собрание. И тут в школу прибежала няня моей дочки. Я когда в дверях увидела ее лицо, поняла, в чем дело, выскочила, села в машину и помчалась в больницу на Грановского. И когда я туда влетела, мама сказала – ой, Ёлочка, подойди, он еще теплый. Это правда все.

- И вы подошли?

- Ну конечно, подошла.

- Расскажите подробности похорон. Вам, что, дали указание - где, когда, как хоронить…

- Нет, нет, нам не давали указание. Они сами все сделали так, как им хотелось... Когда я приехала в Петрово-Дальнее, после того, как мы с отцом в больнице попрощались, нам позвонили и сказали, что приедет управляющий делами Совета Министров, по-моему.

Приехал этот человек, и мы сидели, обсуждали, что они могут предложить. И я как раз сказала маме насчет того, что… Ну, они точно Кремль не предложат – ни стену, ни землю, ничего. И это будет очень хорошо. Мама говорит – почему? Я говорю – потому что на Новодевичьем мы поставим памятник какой хотим и придем когда хотим, и люди придут без всяких пропусков и разрешений.

Так вот - приехал человек. Действительно, сказал, что будет Новодевичье и назначили похороны… короче, буквально через день. И на 11 утра. Вообще так рано, как мне говорила няня моих детей, - до обеда не хоронят, неправильно это.

Ну, мы приняли - а куда деваться - все эти предложения, я уехала и села звонить друзьям своим. И у меня где-то в ночь телефон отрубился...

- Хоронили вот на Новодевичьем. А прощались?

- Прощались в ЦКБ. Огромное количество было всяких людей там в штатском. И машина сопровождения, по-моему, и спереди, и сзади. И мы ехали в этом автобусе с гробом – автобус несся на огромной скорости – по-моему, Бородинский мост от Киевского вокзала первый – он повернул направо, пустынной улицей промчался к Новодевичьему и въехал. Вокруг стояла толпа людей, никого не пускали.

Ну, понимаете, было, видимо, какое-то решение ограничить, там санитарный день объявили… Но особо активных они пропускали, потому что особо активные прошли. Прошли люди с удостоверениями журналистскими.

Ну, похоронили. Дикий был ливень.

Памятник и могила Никиты Хрущева на Новодевичьем кладбище. Фото Мусаэльян Владимир/Фотохроника ТАСС

Памятник и могила Никиты Хрущева на Новодевичьем кладбище. Фото Мусаэльян Владимир/Фотохроника ТАСС

- Панихиды как таковой не было, да? Слова никто никакие не произносил?

- Нет, нет, мы проехали прямо к месту захоронения. Там же такая официальная площадка всегда была, на ней стоял какой-то постамент.

- Я был на похоронах нескольких випов…

- Да, да, там всегда было… как-то все толково организовано. А в нашем случае - нет, нет, этот автобус с гробом, не останавливаясь в воротах, промчался к самому месту захоронения, там мы вышли, а остальные уже, кто прорвался…

И Сергей, встав на кучу свежевырытой земли, сказал очень такие замечательные слова про отца, просто замечательные. Потом выступил его друг Вадим Васильев. Ну, он сын репрессированного военного…

- А кто еще выступал?

- Третья – женщина из политзаключенных.

Были люди, которые раньше служили в охране. И женщины, которые работали в доме.

- Скажите, долго ли длились похороны сами по себе

- Да нет, нет. Я же говорю, что автобус пригнали, как гоночную машину и дальше, кто успел подойти и – все. Мы постояли, потом мама сказала – там есть автобус, кто хочет, может приехать в Петрово-Дальнее, помянуть.

- То есть, у вас на даче были поминки?

- Да, на даче. Вот в этой маленькой даче, в которую после отставки Никита Сергеевич переехал после отставки. Ну, крошечная, там даже никто не мог остаться ночевать.

- Приехал кто-то?

- Да. Народу очень много приехало. Сергея друзья, мои друзья.

- Из высокопоставленных, конечно, не было никого на похоронах…

- Там не дружат.

Был только венок от Анастаса Микояна...

* * *

- Какая у вас традиция? Как помяните Никиту Сергеевича?

- Я каждый год 11 сентября хожу на кладбище - стою, думаю... (Сейчас с одной стороны там Растропович, с другой Ельцин, рядом...) Как, впрочем, и другие родственники - кто может. Я вам должна сказать, что пока Эрнст Неизвестный не поставил - кажется, это было в 1973-м - памятник отцу, я заливала слезами все Новодевичье. А после того, как появился памятник, это закончилось. Не знаю, почему...

БЫЛ СЛУЧАЙ

«Высоцкий говорил: Никита Сергеевич, возвращайтесь...»

- Скажите, а вот Владимир Высоцкий примерно когда встречался с Никитой Сергеевичем? И - зачем?

- В начале 1970-го. Нет, это был март 1970 года. Ну, мы с ним виделись до этого пару раз. Он мне позвонил: «Я бы очень хотел съездить к Никите Сергеевичу». Я, конечно, стала отказываться, потому что не могла. Но устоять же невозможно. Потому что он просто потом зашел ко мне домой - как он квартиру узнал, не знаю.

И я говорю – хорошо, Володь, сейчас позвоню. Но я так рассчитала, что мамы нет, а отец гуляет в это время, и поэтому к телефону никто не подойдет. Я позвонила, Никита Сергеевич взял трубку. Я говорю – вот пришел ко мне друг, актер, Владимир Высоцкий, мы хотим к тебе приехать. Он – давайте, приезжайте. Мы приехали.

- И о чем они говорили?

- Никита Сергеевич, что мне делать? - начал Высоцкий. - Для меня песни – это мой гражданский долг, как для вас был удар по сталинизму. Вот как мне быть? А песни не пропускают... Куда идти? Что делать? Ну, отец подумал и сказал – ну, идти вам, собственно говоря, не к кому. К Суслову не ходите, к Подгорному не ходите. Ну, есть еще министр культуры, не знаю, вроде он моложе, должен что-то понимать – а тогда только Демичева назначили. Или он еще в ЦК был, я не помню…

Потом папа пошел провожать нас к воротам, там была охрана, и при этой охране Высоцкий сказал – Никита Сергеевич, а что бы вы сделали, если мы все попросили бы вас вернуться?

- Серьезно?

- Да. Он специально это сказал. Как раз там стояли у ворот охранники.

А отец говорит: ну, это уже дело молодых. Ну и все. Мы уехали.

Потом Володя ко мне подошел как-то в театре, и сказал – ты сердишься? Я говорю – нет. А Никита Сергеевич сердился? Я говорю – да тоже нет.

КСТАТИ

О чем жалел разоблачитель культа Сталина?

- Юлия Леонидовна, вы много общались с Никитой Сергеевичем в конце его жизни. Он о чем-то жалел?

- Да, жалел. Что мало сделал. В смысле - не до конца поборол сталинизм, новую Конституцию СССР не успел принять. Что границы не открыл...

- А нельзя ли поконкретнее.

- Насчет границ - чтобы люди свободнее могли уезжать из страны. А Конституция-то, которую потом Брежнев принял, при Никите Сергеевиче готовилась. Ее, правда, всю переписали... Еще не успел реабилитировать не реабилитированных людей. Особенно он жалел Бухарина, весь этот правый уклон. Всегда об этом говорил. В «Современнике», например, когда приходил на спектакль «Большевики» и потом заходил к актерам... Никогда, говорит, не изображайте их предателями, там не было даже повода для простого задержания.

При Никите Сергеевиче же был пункт в Уставе КПСС, который приняли на ХХII съезде, наверное, что партийный работник больше двух сроков не может оставаться на должности. На следующем съезде отменили этот пункт в одну секунду.

И еще он жалел, что вспылил на выставке авангардистов в Манеже. О каких-то других своих поступках примерно того же плана... Когда я ему привезла в подарок на день рождения от Эрнста Неизвестного книжку (он оформлял Достоевского), Никита Сергеевич тогда сказал: «Надеюсь, что они меня простили...» Судя по тому, что Эрнст согласился памятник отцу делать, думаю, что он его простил. Надеюсь, что и другие тоже.